Почему Келимбетов на бизнес завтраке отвечал за Акишева и почти ничего не рассказал про МФЦА
Фото: из открытых источников
Естественно, основной темой должен был стать МФЦА и он явно хотел говорить больше об английском праве и о преимуществах, которые дает финансовый центр для инвесторов, но на самом деле всех интересовало его мнение в качестве экс-председателя Национального банка, каким будет курс тенге, что, в принципе, неудивительно.
НБРК держит всю страну в когнитивном диссонансе. На протяжении практически всей независимости курс был «коридорным», его фиксировали и держали, не взирая на инфляцию и здравый смысл, благо денег было достаточно, и декларировали это открыто. Бизнес и население понимали, что происходит, а при необходимости имели лаг перевернуться в доллары. Не делал этого только слепой и ленивый. Сегодня все по другому. Плавающий курс, декларации, не совпадающие с реальностью, и бесконечная вражда, посеянная среди бизнес-элит.
И что тогда делать, когда самые продвинутые и компетентные люди страны не понимают, что делают в Нацбанке, и спрашивают об этом у бывшего его главы, игнорируя основную тему с самого начала. Что делать остальным? Может быть, это связано с качеством коммуникаций и полным отсутствием внутреннего понимания, чем на самом деле должен заниматься НБРК, вместо великого противостояния с правительством и бизнес-элитами? Но к этому мы еще вернемся. В начале Келимбетов рассказал о его работе по МФЦА и рабочих встречах.
Он особо остановился на предшествующем встрече разговоре с одним из самых крупных бизнесменов страны и Председателем Президиума палаты предпринимателей «Атамекен» Тимуром Кулибаевым, который считает, что «как только практика работы казахстанских финансовых и нефинансовых бизнес организации, казахстанского бизнес сообщества в рамках англо-саксонского права станет широко распространенным и станет таким альтернативным способом получения того или иного решения, открытого, честного, справедливого решения в сфере которая волнует бизнес-сообщество, конечно это будет наверное половина успеха МФЦА». Действительно это важное замечание, оно дает надежду для той части бизнеса, что зарегистрируется в финансовом центра, но что делать тем, кто в этот оазис не попадет.
Ежедневно предприниматели и простые граждане сталкиваются с судебной системой в рамках казахстанского права, а это я вам скажу то еще удовольствие. Понятно, что Келимбетов не может отвечать за судебную систему, но в целом здесь заложен серьезный конфликт, который может только нарастать с расширением зоны влияния МФЦА.
При этом в большой гонке за инвестора, а таковая сейчас идет, по мнению Кайрата Келимбетова, «есть два важных фактора, это предсказуемость законодательства и то что законодательство должно быть знакомым. Можно сколько угодно убеждать, что у нас замечательные законодательство, но как правило инвесторы поручают читать законодательство юристам, но юристы не сильно будут утруждаться, они предпочитают с готовой формой взаимодействовать. И это так называемое прецедентное право. Помимо этого, для иностранных организаций есть упрощенный трудовой, упрощенный визовый, упрощенный налоговый, упрощенный валютный режим. Это очень много в наши дни, когда можно спокойно привести квалифицированную рабочую силу, без проблем создать офис, получить самые льготные условия на территории ЭКСПО».
Еще несколько минут еще обсуждались вопросы МФЦА, но на землю всех вернул Болат Жамишев. Его пространная речь по валютной политике натолкнула на несколько мыслей. Например, когда мы перестанем зависеть от рубля? Где новый паритет? Что будет в случае введении новых санкций против РФ. А если в стране объявят выборы, как тогда держать курс, ведь при том, что НБРК работает с нотами, которые дают доходность агентам и БВУ до 12% годовых, а в смутные времена и все 20%, в случае внешних шоков держатели обязательств выстроятся в очередь и потребуют не проста выдать им наличные, но и конвертировать их.
Так вот Джамишев сказал следующее: «У нас достаточно однозначно, если смотреть прессу, фиксируется, что курс рубля прямо влияет на курс тенге. Наши экономики достаточно сильно интегрированы, и существенные изменения влияют на экономику Казахстана. Тут нет ничего удивительного, но наверное я все-таки бы возразил против того что, кривая курса тенге на графике должна один в один повторять все изгибы аналогичной кривой по российскому рублю. Почему? Во-первых, если говорить о наших экономических взаимоотношениях, то прямые инвестиции из России менее 6%. Прямые иностранные инвестиции, а это 80% — это инвестиции в нефтедобывающий, горнодобывающий сектор и сектор первичной переработки сырья, осуществляются в долларах. Торговый баланс, да.
Все-таки экспорт из Казахстана в Россию на 87% Обратно — импорт. Это всего лишь 15% на первое — минеральное сырье, ориентировочно я сейчас не буду говорить, что абсолютно точно называю, но порядок правильный, 15% — это первичная переработка, 15% это машинное оборудование, 13% — это средства наземного транспорта, в которых преобладают автомобили, 8% — продукты питания. То есть импорт из России осуществляется товарами, которые отражаются на индексе потребительских цен. Поэтому понятно, что какой-либо существенный перекос в курсовой политике между рублем и тенге он может создать арбитраж, при котором потоки из одной страны увеличатся и в другую страну уменьшатся. Собственно, это и произошло во второй половине 14-го — в начале 15-го годов.
То есть очевидно возникли условия для арбитража, а арбитраж допускать нельзя, но это абсолютно не значит, что если сегодня рубль качнулся в России на сколько-то процентов, это не значит, что нам нужно то же самое делать. То же самое по нефти, не стоит ожидать что если цена на нефть сегодня изменилась, значит завтра следует на таком же уровне ожидать изменения обменного курса тенге.
Можно сделать несколько выводов. Например, Россия в отличие от Казахстана не свернула с пути дедолларизации. Там сейчас мыслят в рублях и когда им говоришь, что-то в долларах, то они переводят в рубли. У нас какое отношение к тенге? Почему Нацбанк собственноручно ведёт информационную политику, при которой мы до сих следим за курсом тенге, а не применяем привязку к инфляционному таргетированию? Почему курс несвободный? Зачем врать, что НБ не участвует в формировании курса как и ранее, при этом просто перестав считать конвертации из Нацфонда в ЗВР? Конечно, на эти вопросы есть ответы. Нужно наращивать собственное производство, но это невозможно при нынешней монетарной политике. Стоимость денег заоблачная, и осилить из не под силу малому и среднему бизнесу, который давно уже предпочитает самоинвестирование или госпрограммы, несмотря на сложности в получении, все же предоставляющие дешевую ликвидность .
Кайрат Келимбетов пытался вернуться в русло беседы — МФЦА, но вопрос из зала о плавающем обменном курсе был совсем не о международных инвестициях. По мнению гостя завтрака, угроза, с другой стороны, плавающий курс. Очень узкий валютный рынок, всего лишь 20 банков торгуют, и они в принципе должны понимать, какой лучше курс влияет на финансовую отчетность по крайней мере переоценке активов валютных. Но в этом отношении же мы создаем такую нестабильность, создаем ожидание девальвационные у населения, которые сами себя потом воспроизводят. Вот как быть с этой проблемой при свободном плавающем курсе.
Экс-председатель НБРК парировал:
«Давайте так, я еще раз хотел бы, чтобы мы отделили мою сегодняшнюю деятельность от того, чем я занимался в Национальном Банке».
Но все же ответил на вопрос. Я приведу некоторые выводы, но вот в чем дело — Акишев и его команда уже 3 года работают в НБРК, а ситуация только ухудшается. БВУ явный показатель эффективности политики регулятора. С 2015 года ЗВР и НацФонд практически не изменился, то есть не вырос, а цена на нефть высокая относительно периода 2014–2015 года. Затраты государства если и растут, то только в тенге, в долларах же тратится куда меньше. Курс укреплялся, но временно, на кэрритрэйд, стоило процентам упасть, и курс тут же обвис. При этом НБРК успешен только в создании мифологии о себе любимых через подконтрольные СМИ, через измерения размеров своего «достоинства», через некорректные сравнения его с кем-то еще, словно ища оправдания своим «успешным» 3-ём годам. А ведь последние статьи, появившиеся в ряде изданий, на тему «как круто мы тут 3 года работаем» могут говорить и о том, что они на чемодане, и о попытках зафиксировать успех на ложных показателях.
Итак, Кайрат Келимбетов, отвечая на вопрос об угрозах реализации ожиданий, сказал следующее: «Доход Казахстана базируется на экспорте нефти, газа и урановой промышленности, и мы тесно работаем с экономиками европейскими и китайскими, а расходы базируются, как правило, на потреблении индустриального населения, то импортируют в основном из Российской Федерации. Мы — маленькая экономика, и мы не можем быть изолированы и самодостаточны. Что происходило в это время в России и что сейчас в России. В РФ политику перехода к инфляционному таргетированию начали лет 10 назад. У них 10 лет ушло на подготовку. И если вы помните, как раз даже в 2013-12 годах у них уже был широкий коридор колебания рубля. Население привыкло к тому, что рубль может не только снижаться, но и укрепляться. Это очень важно — колебания обменного курса — это нормально.
Если вы спросите сейчас, пообщаетесь со своими бизнес коллегами, то когда вы о чем-то договариваетесь здесь, вы, как правило, говорите: «А сколько это в долларах?». Это факт, и если вы это делаете в Москве или в другом регионе, то они это говорят, у нас в долларах не принято, а сколько в рублях. То есть население деноминирует в рублях. Поэтому, с одной стороны, население каждый день не занимается выгодными инвестициями на Форексе и 80% сбережений, по-моему, в российских рублях находятся. Справедливости ради, надо сказать, что и очень большой отток капитала из России на север в эти годы идет. И поэтому Российский Центральный Банк решил перейти к инфляционному таргетированию, 90% нашей с вами беседы о монетарной политике сегодня — это обсуждение курса, а инфляционное таргетирование это обсуждение инфляции».
И снова Келимбетов попытался развернуть беседу на МФЦА, что Казахстан должен предоставить возможность для населения инвестировать не только в депозиты банковский системы, но и инвестиции на фондовом рынке, но вопрос из зала все вернул на место: «Мы много говорим о внешних факторах, влияющих на курс тенге, это все понимают, но я бы хотел спросить о внутренних факторах, которые влияют на стабильность тенге о проблемах экономики, тенденциях. Ваша точка зрения о проблемах экономики, которые влияют на курс тенге внутри Казахстана?».
15 ноября НБРК и KASE уже традиционно собирают большой форум. Вопрос — если переводить его на русский, зачем? Что сегодня KASE? Что они там празднуют? Девальвацию, которой как бы и нет и которая идет уже 3 года работы Акишева, на фоне благоприятных условий в экономике? Возможно, Нацбанк нашел инструменты по развитию БВУ? Так нет же, он их мочит, как террористов в сортире? Или у биржа KASE стала биржей и перестала быть обменником? Чем, кроме формального отношения к производству тенге, может похвастаться регулятор?
Экономическая политика в любой стране — это предмет дискуссии, говорит Келимбетов, и нужно понимать кто на нее влияет. Давайте поймем на картине одной компании. С одной стороны, выступают вольные, невольные бенефициары — это экспортеры биржи. Во время волатильности, наверное, это были какие-то отделения, банки, которые отвечают за прибыль за счет операций. Мы понимаем, что не должно возникать арбитража. Понятно, что всегда есть давление на экономическую политику. С одной стороны, всегда экспортерам выгодно ослабление, с другой — потребитель и его ментальность, которая деноминирована у нас в долларах, и в целом ослабление национальной валюты конвертируется через рост цен на потребительские товары, и оно беднеет. Но самая честная политика — это то, что курс должен быть обменным, свободным, в рамках инфляционного таргетирования, но мы не манипулируем. Искусственно, несдвигаемым какой-либо игрой против курса и так далее. То есть на самом деле курс тенге должен быть еще более свободным. Это реальность, к которой должны привыкнуть жители населения и бизнес Казахстана.
И снова вопрос из зала и снова не про МФЦА. Одна из немногих стран, это Россия, с которой наш торговый баланс, к сожалению, отрицательный. То есть импорт в страну составляет почти 11 млрд. долларов, а экспорт — порядка 5 млрд. Соответственно, понятно, что прямой зависимости от курса рубля, наверное, нет, но в любом случае те же самые сократительные меры по курсу все равно влияют на курс тенге. В связи с этим, вопрос: экономически у нас всегда защитная позиция, хотя на самом деле вопрос заключается в том, как изменить структуру этого экспорта и импорта. Нам, наверное, нужно думать больше об экспорте в Россию. Что нужно сделать на уровне Правительства, на макроуровне. Как можно перевернуть вот этот дисбаланс? Чтобы мы из защитной позиции перешли не в атакующую, а хотя бы в достойную позицию с точки зрения казахстанской продукции в Россию.
Чем занимается НБРК, который, по сути, должен быть драйвером этого роста? Он превратился в мегарегулятора, находящегося часто в конфликте интересов с самим с собой. Он и проверяет и отвечает за рост и регулирует, он печатает деньги снабжает ликвидностью и кредитует. Он ведет учет и пытается создать собственной кредитное бюро, тратя безуспешно миллиарды. По самым скромным подсчетам 11 дочек Нацбанка можно приватизировать, включая KASE, но куда удобнее позиция собаки на сене, когда не нужно вступать в конфронтацию, конкурировать за внимание и экспертизу. Все под контролем и выжженное поле.
Кайрат Келимбетов:
«Нужно заниматься диверсификацией экономики, чтобы наши сектора экономики были бы конкурентоспособны с нашими коллегами из РФ».
Но здесь проблема немножко шире — отношения между нашими экономиками. Пример Канады — очень похож на наш пример взаимоотношений: очень большая экономика с бюджетом свыше триллиона долларов, самая протяженная граница после российско-казахстанской границы, это американо-канадская, очень маленькое население как в Казахстане и очень большая система взаимоотношений. Как и казахстанцы канадцы смотрят американское телевидение, здесь есть вопрос психологической привязки на самом деле.
Да, казахстанской экономике надо расти, но здесь есть проблема: у нас нет сверхзадачи вообще изменить только этот торговый баланс. Здесь тонкость вопроса в том, что четко нужно определиться со своими нишами. С одной стороны, есть конкурентоспособная российская. А с другой стороны, у нас есть сырьевая мастерская, и благодаря электронной коммерции может заполонить все пространство вокруг нас. Очень правильным является построение индустрии основанной на сырьевых ресурсах, но еще большим является концентрация на формировании институциональной среды и человеческого капитала. Невозможно угадать какие отрасли промышленности выиграют, а какие проиграют, но всегда легче адаптироваться, когда рынок подает, а есть тренированный класс людей, которые готовы работать и быстро переключаться с одной индустрии в другую.
Завершая завтрак и отвечая на вопросы, бывший глава Нацбанка сказал:
«Я согласен с точки зрения того, что болезненные реформы, вызывали шок. Но эти реформы должны были быть сделаны. Чем болезненнее была ситуация, тем быстрее восприятие новой реальности происходит. То, что называется wake up call. Для нас всех ситуация 2008-2009-го годов и 2014–2015 годов — это большой сигнал того, что мы должны по-другому посмотреть. Вы как бизнесмены понимаете и знаете, что в жизни вы не зависите от одного бизнес-проекта, один получился, другой не получился, но вы идете дальше. То же самое страна понимает какие были удачные реформы, какие нет — может быть нужно в другом направлении вести и с этой точки зрения я согласен, что разумная экономическая политика, но с другой стороны вообще весь настрой наш должен измениться с точки зрения того, что мы должны в эту новую реальность научиться жить быстрее… Я думаю, что, возвращаясь к моему оптимизму, тот потенциал страны и тот потенциал людей, который мы воспитали могут рассчитывать на самые благоприятные последствия».
Это еще один случай, когда я позволю не разделить оптимизм Кайрата Келимбетова, точно так же, как не разделял его, когда с 2014 года говорил о грядущей девальвации. Сейчас ситуация в экономике куда хуже, потому как мы запутались к чему идем. К плавающему курсу, который на поверку оказывается куда более управляемым, чем 5 лет назад. К конкурентной экономике или жесткому регулированию. К дифференцированной экспортоориентированности или смирению, что мы ресурсная экономика. Ну и главное, что такое Национальный банк — это часть государственной машины, которая отвечает за экономический рост, или же засевшая в Алматы оппозиция, которая отказывается ездить в столицу и ведет свой диалог с правительством посредством видеоконференции и просто закидывает всех фекалиями, дабы в далеке смотреться белой и пушистой, как зимние горы Алатау.