Кому мешал генеральный директор РГКП «Казавиалесохрана» МСХ РК Толеугазы Сексенбаев

По сообщениям Агентства по противодействию коррупции директор АО «Казавиаспас» КЧС МВД РК Малик Досымбеков и генеральный директор РГКП «Казавиалесохрана» МСХ РК Толеугазы Сексенбаев были задержаны с поличным при получении по 50 тысяч долларов каждому от иностранной компании. Как сообщили борцы с коррупцией общая сумма взятки составила 100 тысяч долларов. Эти деньги Досымбекову и Сексенбаеву стали вознаграждением иностранной компании за подписание протокола намерения на приобретение вертолета МИ-171. Следствие длилось три месяца и 30 сентября 2017 года специализированный межрайонный экономический суд г. Алматы приступил к главным судебным разбирательствам на которых подсудимым было предъявлено обвинение по статье 366 ч.4 УК РК (получение взятки). 16 февраля 2018 года приговором специализированного межрайсуда подсудимый Сексенбаев был по статье 366 ч.4 признан невиновным и оправдан. А бывшему гендиректору АО «Казавиаспас» Малику Досымбекову статья 366 ч.4 была переквалифицирована на статью мошенничество 190 ч.2.

В ходе следствия и на суде Толеугазы Сексенбаев неоднократно заявлял о своей невиновности, пытался привести аргументы. Осенью 2018 года он по УДО вышел на свободу. В эксклюзивном интервью он озвучил свое видение произошедшего с ним и пытается найти ответ, что же стало истинной причиной его ареста.

— Я по профессии авиатор, причем прошедший советскую школу авиации. 3 года учился в Ленинградском авиаучилище, потом 4 года работал в Алма-Ате на командно-руководящей должности и после этого по решению комиссии КУГА был направлен в Академию гражданской авиации СССР на командный факультет, по окончании которого получил диплом организатора авиатранспортного производства. То есть без ложной скромности могу сказать, что в моей профессии специалистов такого уровня в Казахстане по пальцам сосчитать… В двенадцатом году меня пригласили как кризисного менеджера в РГКП «Казавиалесоохрана» Министерства сельского хозяйства РК. Ерлан Нысанбаев, тогда он был председатель комитета лесного хозяйства и животного мира при минсельхозе. Встретились, поговорили, он резюме мое видит, говорит: «А вы авиатор-то стопроцентный, но я вам даю испытательный срок 1 месяц. В течении месяца, пожалуйста, покажите ваше виденье по „Казаиалесоохране“.

— Каких результатов можно ожидать по истечении такого короткого срока?

— А вот каких. Когда мне дали месяц испытательного срока, я на листе А4 выложил стратегию. Он был в шоке и сказал: «Сексенбаев с руками, с ногами вас возьмем, это то, что нам нужно сейчас». В течении 5 лет я поднял уровень своего предприятия. Если раньше, когда случались техногенные ситуации — пожары в лесу и т. д., то всем руководили наземные службы — лесники (директор лесного хозяйства, директор заповедника, РГП, резерват и т. д.). С моим приходом на должность генерального директора РГКП «Казавиалесоохрана», стали считаться с нашим мнением и тактикой.

— Можно хотя бы один пример?

— Конечно, но прежде чем его приведу, небольшое объяснение. Дело в том, что в функции нашего РГКП входит многое в том числе и предупреждение и максимальная помощь в ликвидации пожаров в гослесфонде. Мы обязаны вести наблюдение за пожаром и предоставлять схему расстановки наземных сил, контуры пожара. Нам с вертолётов все видно. Ну, а теперь пример. 22 августа 2012 года в Алматы на Медео загорелась гора Мохнатка. На пожар слетелись все. Всех подняли на уши, сказали принять меры. Было эвакуировано около 800 человек с пионерского лагеря и санатория, находящихся западнее Медео. Самое страшное заключалась в том, что ветер постоянно дул в направлении Медео и Чимбулак. Чем страшна ситуация? Когда идет пожар верховой, велика угроза жизни наземным силам, а это десантники-пожарные, лесники. А теперь представьте, я работаю только с 29 марта 2012 г. Никто из большого начальства толком меня не знает. Собрал я всю свою команду и прямиком в штаб. Там сидит начальник штаба, полковник Кутпанов. Он был начальником департамента ЧС города Алматы, но подчинялся МЧС. Я подошел, представился и говорю: «И это штаб?» А он мне: « Ты кто такой?» Я ему говорю: «Как кто?! Там пожар…» Я разворачиваюсь, за мной уходят мои люди. И в этот момент приезжает министр сельского хозяйства Асылжан Мамытбеков. Я докладываю ему коротко ситуацию и излагаю план наших действий. Показываю ему: вот Мохнатка, вот Медео. На эту сторону не будем тратить силы, пусть она горит, пламя дойдет до горы и там остановится, потому, что там скальники. На нижнюю сторону необходимо расставить ЧСников, здесь можно протянуть рукава и водой можно тушить. В той части, которая ведёт к лагерю и санаторию, надо сделать минерализированую полосу, т. е. убрать минералы с почвы. Надо выкопать, где-то 50 см в глубину, чтобы не дать огню поползти дальше. Вот представьте себе, это же ров надо рыть, а там такие склоны. Вот я говорю: весь личный состав ЧС, который загнали сюда, пусть они всю эту сторону держат.

— Какая там получается протяженность?

— Где-то 1,5 км. Я говорю, всех ставьте сюда. Хлопушками, все тушат. А я с 14 ребятами личного состава РГКП (нас всего 14 — это десантники — пожарные, плюс летчик-наблюдатель) будем держать вот этот вверх, чтобы огонь не ушёл на Горельник и Чимбулак. Если на Чимбулак уйдет, там самое страшное может быть. Если бы Бог не миловал, если бы ветер дунул, огонь по макушкам ушёл бы, там бы не только Чимбулак сгорел бы. Министр выслушал, конечно, засомневался, но вариантов не было ….

— Но ведь у вас опыта работы тушения пожаров такого масштаба не было.

— Ну почему же? Я за то немногое время что на тот момент проработал в РГКП успел побывать на многих пожарах по Казахстану. Мы охраняли 30% от общей площади гослесфонда Казахстана, которая составляет 8 млн 869 тысяч га. Вы не представляете что за мужественные люди в «Казавиалесоохрана» … за копейки работают. Мы к этому придем, а пока вернемся к пожару на Мохнатке. Министр дал добро и я ему говорю: « А теперь давайте облетим все, сверху сами все посмотрите». Летим, он видит масштабы и говорит: «Э-э, Сексенбаев, если огонь пойдет дальше, нам несдобровать, будут оргвыводы с последствиями…» И тогда я пообещал, что со своими 14 ребятами постараемся удержать и не пропустить огонь в направлении Чимбулака. А суть-то в чем? Дело в том, что специалисты с которыми я работал профессионалы высочайшего класса. Десантник-пожарный, он день и ночь может жить в лесу, он обеспечен оборудованием и обмундированием, которое минимально отвечает требованиям… Вы посмотрите на западе, как там работают пожарные что тушат лес, у них же обмундирование, как у космонавтов, а у нас что? РЛУшка —ранец лесной…

— А что в нем?

— В нём всего 20 л воды, в руках кирка, лопата и мухобойник — лопата, на которой шина такая резиновая и ею тушишь пожар.

— И это все обмундирование?

— Да. Но я все же хочу добить историю с пожаром на Мохнатке. Облетаем мы с министром ее. Министр видит масштабы бедствия своими глазами, а ребята мои тем временем подсовывают мне уже карту. Дело в том, что мы во время пожаров обязательно пишем карту, где огонь образовался, какие границы в настоящий момент есть и какие контуры мы для себя должны обозначить. Эта карта чрезвычайно важна. По ней определяем место для большого резервуара с водой (резиновый, вместительностью до 1тонны). Его на подвеске вертолета, подтаскиваем на край, где находятся мои десантники — пожарные, устанавливаем. В результате десантник — пожарный не бегает за водой куда-то…. Заполняет свой ранец из этого резервуара. Собственно это тактика ведения боя с огнем в лесных массивах. Кстати можно применять еще и другую тактику — это техника встречного огня, когда две линии огня идут на встречу друг другу и в итоге пожар тушится. Итак. Мои десантники встают со стороны Чимбулака и ребята сделали все как я и обещал министру. Огонь в сторону Горельника и Чимбулака не прошел. Пожар мы потушили совместно с наземными службами.

— Ну так и замечательно что все обошлось хэппи-эндом или все-таки этот пожар обнажил серьезные системные ошибки и недоработки?

— Вот именно! Во время тушения этого пожара выяснилось, что в министерстве по чрезвычайным ситуациям РК, бывший вице — министр по экономике на тот момент даже не знал, что у «Казавиалесоохраны» нет своих вертолетов, что мы арендуем их у МЧС. Когда министр МСХ увидел результаты работы, он спросил меня: «Сексенбаев, есть какие-нибудь просьбы, скажи?» Я ему говорю: «Господин министр, первое, повысьте зарплату моим десантникам и летчикам-наблюдателям. Это основной производственный персонал, потом идут бухгалтера, вспомогательное звено, но основной костяк это они» Он мне говорит: «Ну, ты же умный человек, должен понимать, что это не только министерство решает, такие вопросы решаются комплексно минфин, казначейство, министерство труда и соцзащиты и т. д. Они все должны согласовать и внести изменения в постановление правительства». Я говорю: «Тогда второе. Выделите моему РГКП дополнительно около 10 млн тенге». Он мне говорит: «для чего?» Я ему говорю: «Асеке, у нас в РГКП есть обязательное страхование 0,5% от фонда заработной платы. То есть получается всего полтора млн тенге в нём. Случится беда, останешься калекой, копейки получаешь. А дополнительные 10 млн., я посчитал, пойдут на добровольное страхование только летчиков — наблюдателей и десантников — пожарных. Зато вы и я будем спать спокойно, у нас совесть будет чиста. Если даже завтра с ними что-то случится, то их семьи получат достойную компенсацию». Честно говоря, я сам в тот момент не рассчитывал на успех, но к моему удивлению, а еще больше к радости эти деньги были выделены.

— Кстати, вы анализировали ситуации, много ли людей погибло до вашего прихода? И вообще насколько было востребовано добровольное страхование сотрудников производственной службы РГКП?

— Нет, к сожалению, анализа такого я не делал, но я точно знал и знаю, что наземные силы подвергаются опасности. Такое происходило в Джамбульской, Карагандинской областях… У нас здесь в Алматы в Аксайском ущелье погиб лесник Мальцев… Или вот другой пример. В 2010 году арендованный у авиакомпании Аспан вертолет МD-500, находился в Каркаралинске. В этот вертолет садится лётчик, (командир данного воздушного судна) и к нему садятся десантник — пожарный и летчик-наблюдатель РГКП. Взлетают. Боковой ветер и происходит авиационное происшествие. Они упали. В результате аспановскому летчику были полностью выплачены страховые, как летному составу, а ребята с РГКП остались ни с чем, потому что обязательные страховые выплаты были мизерные.

— Так ребята выжили?

— Да, но остались инвалидами. Один прошел 11 операций, другой 7. И за все эти операции и лечение посильную помощь оказывали мы (трудовой коллектив РГКП). Сбрасывались, делали черную кассу. А когда на Мохнатке мне удалось решить вопрос в 10 млн. тг. для добровольного страхования — проблема была снята, конечно же ребята не скрывали своей благодарности мне как руководителю, отстоявшему их интересы. В страховку были включены не только получение вреда от пожара, но и от укусов змей, клещей и т. д. То есть когда мои ребята выходили на вахту, они были уверены, что не дай Бог что-то случится, семьи их защищены, и они не пропадут. Да и моя совесть была чиста.

—Давайте вернемся к другому. Я правильно поняла, что ваше РГКП не имело в собственном распоряжении техники, т. е. вертолетов не было?

— Не было. Было всего два вертолета МИ-2, которые остались еще от Советского Союза. Они находились у нас на балансе. Два вертолета, которые Новосибирск передал нам. А что мы имеем на сегодняшний день? После того как меня посадили (в июле 2017 г.) предприятие потеряло один вертолет и к этому случаю был причастен мой бывший зам Байбусинов Д. Е. Дело было так. Рядом с нашим авиаподразделением на Акколе под Астаной произошел пожар. Это было 22 сентября 2017 года. Вызвали десантников и они отработали все светлое время на пожаре. На ночь они не остались, потому что ночью, во избежание человеческих жертв, пожар не тушат. Затем вертолет обязан был возвратиться на базу, если не возвращается, то он должен через Казаэронавигацию доложить об этом. По положению в таких случаях на месте оставляется дежурный состав десантников, которые должны контролировать контуры очага пожара и место (базирования воздушного судна) и соответственно обеспечивать сохранность и безопасность воздушного судна. Но в этот раз по не понятным мне причинам вертолет остался на ночь с тремя людьми (командир воздушного судна, техник и старший летчик — наблюдатель Байбусинов). Потом после авиакрушения они писали в объяснительных, мол легли в вертолете спать. Как рассказывают эти специалисты, ночью один из них вышел по нужде из вертолета и видит, что близко с вертолетом огонь. Он всех будит и поднимает вертолет. Визуально, можно летать в светлое время суток, а ночью можно летать только с прохождением специализированных тренировок с наличием на борту шлема ночного видения, а он не предусмотрен у нас, потому что ночью мы не тушим пожары. Ну и как того следовало ожидать, произошло крушение вертолета. В общем наш МИ-2 сгорел полностью. Этот эпизод наглядно продемонстрировал безграмотное, халатное отношение к своей работе старшего летчика — наблюдателя Байбусинова по исполнению своих должностных обязанностей — как руководителя и летчика — наблюдателя, и в некоторой степени преступные халатные действия по обеспечению сохранности авиационной техники…. И что удивительно по данному вопросу не было ни каких сделано выводов и решений ответственных руководителей уполномоченного органа и отраслевого министерства, а так же авиационного прокурорского реагирования.

—Так в распоряжении предприятия остался всего один вертолет?

— Да. Тихой сапой перевели все стрелки на командира, а он гражданин Беларуси. Туда и уехал. С техником они судятся. Техник обвиняет командира, а он техника. Эти вертолеты нам как воздух нужны. Будь у нас вертолеты, мы, не дожидаясь результатов госзакупок, могли бы летать на пожары, облеты. Сами же знаете по какой длительной бюрократической схеме проходят госзакупки. Пока эти тендеры пройдут, а мы на этих двух вертолетах уже в конце марта — начале апреля могли работать. В общем, потеряли один вертолет в 2017 г., а в восемнадцатом году пожароопасный сезон начался в апреле. Так знаете когда поставили на точку вертолёт взамен разбитого? В конце августа 2018 г.! То есть почти через календарный год или после шести месяцев с начала пожароопасного сезона, который длится всего 9 месяцев! И на это ни руководство минсельхоза, ни уполномоченный орган Комитет лесного хозяйства и животного мира никак не отреагировали.

— А что за это время произошло, за эти 6 месяцев? Какие-то крупные пожары, человеческие жертвы, что было?

— Были пожары локального характера, но к счастью жертв не было.

— Не поднимали ли вы вопрос о создании собственной авиабазы. Неужели при таких гигантских площадях вам было достаточно этих двух вертолётов?

— Перед моим арестом это был шестнадцатый год декабрь месяц РГКП прибыл проверять Счетный комитет. Вы знаете что это такое, Счётный комитет? Что-то начинают находить. Я начинаю защищаться, объяснять, что доплаты, которые мы производили, премиальные однозначно были необходимы, основываясь на проблеме низкой заработной платы в РГКП. Я докажу что это была правда. Представитель счетного комитета мне говорит: «Сексенбаев любой руководитель постарается чтобы у него была справка с максимально хорошими показателями. А вы плохое показываете». Мне же было нужно чтобы все было зафиксировано на бумаге, все болевые точки и проблемы предприятия. Благодаря этому в акте Счетного комитета было написано: «ни разу не было полноценного финансирования данного предприятия». А так же отсутствие у РГКП собственной базы. Денег предприятию постоянно не хватало. В один из прошедших годов, когда тариф за аренду воздушного судна поднялся, а наши уважаемые бюрократы в комитете уполномоченного органа, которые подают заявку в казначейство, не предусмотрели такой тариф — оставили старый. И в результате у нас не хватало денег на исполнение госзаказа (ЛАР).

— Как вы вышли из этого положения?

— Я взял на себя ответственность и согласовал решение с уполномоченным органом. Уменьшил общий объем налета часов по ЛАР. Мы должны летать по кругу, продолжительность была сколько-то тысяч часов, грубо говоря. Я их уменьшаю. То есть если мне нужно было 100 часов летать, а я сделал 70 часов и этими семьюдесятью часами закрыл и закончил пожароопасный сезон в соответствии с требованиями. Пожары были, но с минимальным ущербом от них. Когда проверяющие из счетного комитета увидели это они были в ужасе, но я настоял чтобы они это зафиксировали в расчете на то, что это заставит отраслевое министерство уделять особое внимание по дифференциации тарифов по ЛАР.

— Еще какие проблемы существовали на предприятии, которые требовали безотлагательного решения?

— У нас не было, да и до сих пор нет новейших спецсредств. Лишь один пример. Я в составе делегации ездил в Испанию. Встречался с испанскими коллегами. Так вот Испания совместно с Германией придумали жидкость. Если в наш ранец (РЛУ) заливается 20 литров воды, а у них к такому же объему воды в определенном соотношении порций заливается эта жидкость и она увеличивает октановую чистоту воды. Благодаря этому у десантника в его ранце условно не 20л, а 100л. Было одно «но» эта жидкость стоила дороговато, 7 евро за литр. Я прилетел в Алматы, выступил на коллегии и доложил вице-министру Нысанбаеву об этом ноу-хау. Объяснял всем, что эта жидкость нужна не только нам в Казавиалесоохране, но и наземникам. Она еще и тем хороша, что двух цветов. Вернее бесцветная и красная. Я лечу и если вижу полосу красную, то знаю, что здесь обработано и огонь не пройдет. То есть до наступления сезона обработай особо опасные зоны и целый сезон там точно пожара не будет. Меня похлопали по плечу, похвалили и на том всё.

— То есть, как я понимаю, вы изначально были человеком неуемным и даже неудобными для руководства, хотя в вашей эффективности вам никто не отказывал.

— Однозначно. Они не могли со мной спорить, потому что я аргументированно доказывал свою точку зрения и показывал перспективу стратегии развития. Непосредственное руководство как бы говорило да он неуемный, но посмотрите чего мы за это время добились. Благодаря ему у нас появилась настоящая авиационная охрана лесов и животного мира. В 2017 г. предусмотрели выделения 2,2 млрд тенге для РГКП. Однако уполномоченный орган не воспользовались ситуацией (согласно предложенному мною письму в марте месяце сего года) и результат нулевой.

— То есть вы хотите сказать что предприятию теперь не хватит денег на аренду вертолетов?

— Не только на аренду на всё практически не хватит. Где-то году в 98-99 годах, я могу ошибаться в датах, загорелась гора в районе Рахмановских ключей это в Восточном Казахстане. Так вот когда этот пожар начался, как рассказали мне старожилы, примчались все депутаты, все члены правительства и деньги на тушение пожара срочно нашлись. Да поздно…. До сих пор природа не восстановилась. Когда летишь над этим местом, открывается вид как будто была ядерная война, одни околышки стоят.

— Это непоправимый ущерб для экологии края.

— А вы знаете, что у нас, когда происходит пожар, после этого что делает наш комитет? Он собирает данные о том, сколько гектаров сгорело, чтобы в отчетах показать прямой убыток и сколько было применено спецтехники и средств. Однако не так должно все происходить, это мое личное мнение, если мы по-настоящему занимается охраной природы. Должны собираться данные об утере в перспективе! Не то что мы потеряли из-за этого, а сколько мы денег будем тратить на восстановление. Понимаете, мы берем только ту часть, которая относится непосредственно к произошедшему. В какой-то момент я понял, что стал неугодным. Причем стал неугодным буквально с того момента когда, заступив на свою должность в марте 2012 года, первым делом взялся за госзакупки. Я ввёл правила, тогда ещё не было электронных закупок, согласно их в государственных закупках могут учавствовать только те компании, которые имеют свой самолётно-вертолетный парк. Имеют авиационно — техническую базу и финансовые средства. Потому что эти госзаказы, как минимум на полмиллиона- 500 млн тенге! В результате моего нововведения начались отваливаться левые фирмы, ну, а я на нажил себе кучу врагов…

—Т.е. Вы увеличили спектр предъявляемых требований и отсыпались те……

— Кто не имел собственной базы, кто подставляли левые документы, те кто у кого-то в субаренду технику брали. Через очень короткое время мне были высказаны пожелания: «Надо, чтоб вот эти компании….» это был телефонный разговор. Я отказал и сказал, что пока я здесь генеральный, такие варианты не пройдут. Какие схемы обычно бывают? Первое, фирмачи цену называют ниже реальной, которая нерентабельна, но зато их фирма тендер выигрывает, а потом под разными предлогами они эти тарифы начинают увеличивать. Вот эту лавку я прикрыл. В результате, обиженные на меня люди, естественно, которые связаны с верхними эшелонами власти, обратились… и на меня, в двенадцатом году в декабре месяце начался наезд… Вызвали в высокий кабинет и говорят: «Большое спасибо, господин Сексенбаев, вы провели работу хорошую, классно все, вопросов нет. Но вам надоa написать заявление и уволиться по собственному желанию». Я говорю: «Хорошо»…

— Не верится, что вы с вашим характером так легко согласились

— Вот именно. Они-то думали, что так я напишу: «Здравствуйте, вот так-то, прошу увольте меня по собственному желанию»… Нет! Я пишу на имя своего руководителя, уполномоченного органа, председателя: «Я такой-то, за весь период я сделал то-то, то-то, что соответствует действительности. Однако коррупционная система такая, что меня сейчас вынуждают к тому, чтобы я по собственному желанию уволился. Если мои все действия, которые я провел за этот год, вас не удовлетворяют, дайте мне понять и я по собственному желанию готов уволиться». И мое начальство вернуло это заявление, дав ответ: «Господин Сексенбаев, мы поддерживаем вашу политику в борьбе с коррупцией и т. д. Работайте». Я остаюсь. Это было в двенадцатом году. Пришел тринадцатый год, и я не отступаю от своих требований. Они снова: « Ладно, в 12 году произошло, что компанию, которую мы лобировали, вы не пропустили, но этот-то год точно пропустите?»

— Так вас все-таки заставили изменить свою позицию?

— Нет! Я ее не менял. Я этим бастыкам сказал, что пропущу, если их фирмы будут соответствовать тем требованиям, которые мы прописали. Вот так я окончательно нажил себе конкретных врагов. Но, самое страшное заключалась в том, что в тринадцатом году у меня был «специалист по госзакупкам». Не специалист, образно говоря, то есть уровень был очень низкий, потому что за такие копейки к нам на работу не приходят профессионалы, за которыми можно сидеть, как за каменной стеной. Я сам занимался и госзакупками, сам занимался организацией, по финансовым вопросами. И когда немногим после того как получил назначение в «Казавиалесоохрану» я вник в суть дела, то понял, что надо очистить свой личный состав и набрать профессионалов, но за 3 копейки, которые нам платят никто прийти не захотел, и я был вынужден вот с этим ограниченным составом работать. Тринадцатый год как-то выживаем, с 1 января четырнадцатого года уже Указом президента изменились правила государственных закупок. И он («специалист по госзакупкам» Уалтаев М.Д.) вводит нас в заблуждение, и мы работаем по старым правилам в четырнадцатом году. И в результате меня, как руководителя, наказывают за эти ошибки.

— Это имеет отношение к истории с вашим арестом?

— Я полагаю, что уже в то время на меня был заказ, потому что меня с Досымбековым стали прослушивать… телефонные разговоры в марте-месяце 2017 г. Полгода слушали. И знаете что? Не было ни одного факта, где я бы говорил о вознаграждении, о взятке.

— Наконец-то мы дошли до этой истории. То есть вы должны были купить вертолет для?

— …для Казавиалесоохраны. От моего председателя господина Айнабекова Марлена, который сейчас является ген.директором Охотзоопрома, а тогда он был у нас председателем нашего комитета поступает задание. Ты, мол авиатор, промониторь. Где-то около 25 млн долларов нам саудиты сделают инвестицию. Я говорю хорошо я промониторю и вам доложу.

— А инвестиция на что? Во что эти деньги будут вкладываться?

— Он спрашивает: «На что нужны средства». Я отвечаю, что самое болезненное то, что не могу найти деньги из бюджета на повышение зарплаты. Он говорит: «Напиши, что тебе нужно из спецтранспорта в настоящий момент, самое необходимое». А мне нужны на тот момент были три вещи: один вертолет первого класса, который в Улан-Удэ стоит 17 млн долларов. Со всеми наворотами, т. е. тепловизор стоит, съемка обхватом в 360 градусов, кроме того что летчик-наблюдатель сидя просматривает лесопатологию, очаги пожара и запись с камер передается к нам в диспетчерскую онлайн. Второе: мне нужен самолет на подобии кукурузника, который длительно летает над горами и все время летчик просматривает есть ли очаги пожара. Если есть пожар передает данные на вертолет, который может приземлится возле очага пожара и уже образно затоптать пламя в самом начале возгорания. Этот самолет примерно стоит 2,5 млн долл. И третье мне нужен вертолет II–IV класса, куда вмещается большее количество десантников. С самолета мы не можем выбрасывать, потому что с парашютами не выпускаем, а с вертолета можем спускать по тросу на низкой высоте. Этот вертолет обходится около 7 млн долл. Грубо говоря, мы в эту сумму укладываемся, а так как у нас нет своих летных экипажей — мы вынуждены заключать договор — эксплуатанта с авиакомпаниями. В феврале 2016 г. вышло постановление правительства, в котором указано «определить Казавиаспас единым оператором по предоставлению вертолетных услуг госорганизациям», где генеральным директором являлся господин Досымбеков Малик Дюсенович.

— Если он оператор, то какое вы ко всему этому отношение имеете?

— Дело в том, что меня просто обязывают не проводить гос закупки, а работать только через него. А в чём отличие? Если санавиация использует вертолеты разово — краткосрочно, а «Казавиолесоохране», начиная с апреля-месяца вертолет должен базироваться постоянно в близи Гослесфонда, на временных вертолетных площадках и он освобождается только в конце октября начале ноября. Т.е. он должен находиться на месте около восьми месяцев. А когда правительство выпускало постановление, я информировал, что сельское хозяйство не может воспользоваться услугами и условиями этого оператора.

— То есть вы говорили, что Казавиаспас не надлежащий оператор, но вас не услышали?

— Не то что не услышали. Они дали Досымбекову задание по выполнению постановления, а он не может выполнить, так как у него отсутствует достаточное количество вертолетов, из которых он мог бы выделить на длительный период времени. Постановление вышло в конце февраля 2016 г. через 10 дней после опубликования вступило в законную силу. А госзакупки начались в январе месяце! Значит, январь–февраль я уже заключил договор с Восточным Казахстаном, а там авиакомпания находится введении акима области. Поясняют, что держат вертолёт для охраны лесов в своей области…. Им это удобно. Вроде бы деньги от государства получают по ЛАР, сэкономленные средства уходят на решения других ….

— А у вас-то какие претензии?

— У меня нет претензий. Дело в другом. Было постановление правительства в свете послания президента о создании единого оператора по всему Казахстану, чтобы убрать непрофильные активы с государственных предприятий и компаний. В общем Казавиаспас стал оператором, а я уже до этого провел госзакупки с АП ВКО по лесоавиационным работам в Восточном Казахстане. Тариф одного летного часа Казавиаспаса по вертолету II–IV класса для лесоавиационных работ стоил приблизительно 533.000тг., а частные компании дают за тот же класс вертолетов, для ЛАР тариф 330.000тг. Представляете какая разница? И я говорю: «Ты же не закроешь мои потребности…. Казавиаспас сколькими своими вертолетами сможет закрыть наши потребности? …… исходя из этого, я это постановление выполняю частично из-за отсутствия возможности Казавиаспас» И мы пишем с ним совместный протокол. Он отправляет этот протокол своим в МЧС, я своему отраслевому министерству.

— А как вы отработали, если Казавиаспас в 2016 г. не смог удовлетворить ваши потребности по ЛАР?

— Пригласил авиакомпании, у которых тариф стоит 330.000 тенге, а не 533.000тг. За счёт этого я закрыл пожароопасный сезон и так урезанным бюджетом. И вот тут самое интересное! Шестнадцатый год я заканчиваю, а на семнадцатый год, согласно заявке нашего комитета лесного хозяйства и животного мира, учитывается тариф — 533.000 тенге за один летный час для ЛАР (без учета фактического выполнения пожароопасного сезона за 2016 г.и отсутствия достаточного количества собственных вертолетов у Казавиаспас для выполнения ЛАР). Соответственно формируется бюджет РГКП на 2017 г. из расчета 2,2 млрд тенге. Можете себе это представить? В первый раз в жизни «Казавиалесоохране» дали 2,2 миллиарда тенге!

— Каковы ваши дальнейшие действия?

— Я предложил начальству арендовать собственные вертолеты (определенное количество по его возможностям) Казавиаспас по тарифу 533000 тенге, а остальные вертолеты по 330000тг. у частников, с которыми заключим договор. Однако Досымбеков настаивал, чтобы частные компании заключали договор только с ним, поскольку он единый оператор, а это значит, что по закону я должен платить ему общую сумму за аренду по ЛАР (без дифференциации) по 533000тг. за один летный час.

— То есть разница остается у него?

— Да! Я не соглашаюсь и начинаю доводить свое мнение до уполномоченного органа. В феврале пишу всем, председателю Айнабекову, Елемесову и предлагаю следующее. Если условно, «высвобождается» 900 млн тенге то надо их направить на покупку спецтехники. За счет этого можно будет открыть 5 новых авиаподразделений. Вы же помните, что из 100% территории гослесфонда охраняется всего 30%. Ответа от них я ждал три месяца, а большие не мог, потому что у нас уже в апреле начался пожароопасный сезон. В начале мая я уже должен за выполненные работы подписать акты, что они действительно выполнялись. Возникает вопрос: какую сумму я должен платить? Я говорю: «Досымбекову, я оплачу вам по 533000 тг. за аренду ваших собственных вертолетов, а остальным субподрядчикам оплачу по 330000тг.». Он продолжает настаивать на всей сумме, без дифференциации. И тут есть один нюанс, по правилам электронных госзакупок я действительно должен платить по 533000тг. Но я с этим согласиться не могу и звоню в комитет с просьбой принципиально разобраться и дать мне ответ, но ответа нет до мая месяца. И не оставили мне выхода… Тем временем Досымбеков предлагает следующее: «Ваши курирующие органы тебя не поддерживают, а по закону ты должен платить мне по 533000тг., у меня есть для тебя другой вариант. Давай, твои летчики — наблюдатели будут работать у тебя на пол — ставки, а на остальные пол- ставки я заключу с ними индивидуальные добровольные трудовые договора, по которому они будут работать у меня во время нахождения на борту воздушного судна. Я буду платить им гарантированно ежемесячно по 140.000тг». А в РГКП летчики — наблюдатели получали около 110- 120 тыс. тг.

— Интересное предложение, особенно для вашего личного состава.

— Вопрос о низкой зарплате летчиков — наблюдателей обсуждался на собрании коллектива утром 2 мая 2017г… На нем присутствовали авиационные прокуроры (Бегимбетов и т. д.). И на этом собрании мы написали, что старший прокурор Бегимбетов возьмет под контроль именно такие болезненные моменты, как низкая заработная плата летчиков-наблюдателей (с учетом их забастовки в 2014 г.) и по всем остальным вопросам, связанных с этой проблемой. А после обеда 2 мая 2017 г. в 15 часов дня я собираю командно-руководящий состав и информирую: «Вот такая ситуация, что будем делать по предложению Казавиаспаса о 0,5 ставках. И мой заместитель говорит: „Да, мы будем получать достойную зарплату“…

— Фамилия вашего зама?

— Байбусинов Думан Есильбаевич. Так вот. Я получаю со всех, начиная с юриста предприятия Хановой О., бухгалтера, экономиста, летчиков-наблюдателей, зама, письменные рапорта на мое имя, что принятое нами решение является законным и никто не против. И даю согласие на добровольный индивидуальный трудовой договор по переводу летчиков — наблюдателей на пол ставки в РГКП и Казавиаспас. Через 3 дня после этого авиационный прокурор вызывает не меня — первого руководителя (хотя я был на месте и никуда не выезжал). Он, вызывает моего зама. Я конечно несколько удивлен, но подсказываю заму что в разговоре с прокурором ему надо рассказать о том, что принято решение о переходе летчиков-наблюдателей на пол-ставки в РГКП и на пол-ставки Казавиаспас. Байбусинов, возвратился из прокуратуры и докладывает: «шеф, ничего такого, просто посидели, поговорили и все». Соответственно не было ни какого прокурорского реагирования на наше решение. А потом через 2,5 месяца меня арестовывают, т. е. 13 июля 2017 г. И вот тут все встает на свои места. Суд официально оправдывает меня по «взятке», ведь я в этом грязном деле не замешан. Но им то теперь нужно все равно что-то на меня собрать, потому что с моим характером представляете, что я мог натворить если бы меня выпустили из зала суда? В общем они мне лепят 3 года. И теперь уже пишут не хищение, а покушение на хищение… В общем когда я вышел то у меня появилась возможность представить документы, свидетельствующие о моей невиновности… В четырнадцатом году на предприятии была забастовка. Летчики-наблюдатели в пожароопасный сезон, они категорически отказались летать за те деньги, что им платили. Сказали, что за ту зарплату будут выполнять наземную работу, а в небо не поднимутся. В общем комитет меня вызывает и говорит «разберись». Я провожу три совещания. Есть протоколы этих совещаний. На совещании в Алматы коллектив высказывает свои претензии и критикуют уполномоченный орган. В комитете вынуждены признать, что все действия Сексенбаева были верными, а решения уполномоченных органов ошибочными. И подписывают — начальник управления финансов Калиев и начальник управления леса Елемесов М.М. В это же время у меня состоялся разговор на повышенных тонах с председателем комитета Аязбаевым. Он мне говорит: «Я сегодня же напишу рапорт на имя министра и тебя снимут». А нас в тот период перевели в Министерство экологии, где Нурлан Каппаров стал министром. Я обратился к нему с просьбой принять меня. Мне приходит письмо за подписью Нысанбаева: на основании вашего рапорта в ближайшее время министр постарается вас принять. Это было в апреле 2014 г. В результате мне приходит письмо за подписью нашего председателя адресованное коллективу: «Мы рассмотрели ваши претензии. Во всем виноват Сексенбаев у него есть широкие полномочия, вот он пусть и решает вопрос об увеличении вашей зарплаты».

— Какие за этим последовали меры?

— Я стал неугоден наверху, но в результате шумихи, правительство наконец-то услышало наши чаяния и внесло изменение в постановление, в котором предусматриваются надбавки к должностным окладам. Это был 2014 год и нам обещали, что с 1 июля 2015 г. оно вступит в законную силу и увеличение нашей зарплаты составит до 30%. А что произошло на самом деле? Наступает пятнадцатый год, коллектив работает на честном слове. Постановление правительства вступило в законную силу не с 1 июля пятнадцатого года, а с 1 января шестнадцатого года! А 22 августа 2015 г. произошла девальвация и все надбавки до 30%, она образно поглотила ….И вот тут я как раз окончательно и стал неудобным они решили со мной попрощаться….

— Вы неоднократно говорите, что были неудобным для системы, перечислите еще чем?

— Я сделал все, чтобы за 5 лет моей работы на этом предприятии поднять его статус. Плюс, добивался и показывал, что ущербом надо считать не только сгоревшую площадь и упущенную прибыль, но и затраты на восстановление потерянного. Только в трех Министерствах РК по бюджету всегда идут неосвоенные средства. Одно из них — министерство сельского хозяйства. В результате своего неординарного мышления и предложений разного рода, которые в некоторой степени не стыкуются с мышлением и профессиональными навыками руководства уполномоченного органа, в последующем в июле 2017 г. я попал в число «коррупционеров». В августе 2018 года я вышел из тюрьмы, а в сентябре появилась информация что база РГКП в стадии развала, спецы увольняются, соответственно трудовой коллектив написал открытое письмо вице — премьеру, министру сельского хозяйства РК.

— О чем это письмо?

— О том что, пусть Сексенбаев-«коррупционер», его отстранили от руководства Казавиалесоохраной, но проблемы вскрытые и озвученные ИМ так и не разрешились. Люди выразили обеспокоенность будущим предприятия. У меня же вопрос: «Уважаемые наши уполномоченные органы, Агентство по борьбе с коррупцией, Госнадзор в лице авиационной прокуратуры, финансовая инспекция! Что от вышеизложенной ситуации выиграло государство? Убрали Сексенбаева, а дальше то что?.. Сегодня, анализируя случившееся, понимаю, что на меня был заказ.

— Однако я так и не услышала имени заказчика, и вообще, на каком основании вы решили, что вас заказали?

— К сожалению, сейчас я не могу определить имена заказчиков. Кстати, Досымбеков за счет того, что меня оправдали — ушел от статьи 366 ч.4 «Получение взятки в особо крупных размерах». Его перевели на статью 190 ч.2 «Мошенничество» и осудили на 7 лет… А я сейчас намерен всеми законными средствами добиться того, чтобы меня полностью оправдали — по надуманным и сфабрикованным обвинениям.