Что в интервью тебе моем?

Если про преступление говорят, что в первую очередь нужно искать того, кому это выгодно, то в случае с любым интервью, на кого оно рассчитано. Это становится особенно важным, если в диалоге с журналистом находится глава другого государства, да еще и в преддверии дня голосования за кандидатов на этот пост. В первую очередь следует понимать, что каким бы важным для России партнером не был Казахстан, для массового зрителя телеканала «Россия 24», южный сосед по актуалитету такой же далекий, не интересный, как Колумбия или Венгрия. Думаю, что не открою Америку если скажу, что зритель этого шоу был в Казахстане. Четырехмиллионная русская диаспора, особенно на севере страны, не знакома с казахстанским медиапродуктом в принципе. Там не смотрят отечественное телевидение, отдавая предпочтение российским «тарелкам», и не интересуются казахстанскими новостями, да и локальный интернет им до лампы, так что единственный способ добиться внимания с их стороны, это зайти в поле, к которому приковано их внимание.

Соответственно, и дискуссия должна быть в понятном и привычном для них ключе и знакомой риторике. Скорее всего именно отсюда выбор интервьюера. Андрей Кондрашов, один из самых узнаваемых журналистов не только «Россия 24», но и всего ТВ, бывший казахстанец, и символ надежды в случае репатриации, что все будет хорошо. Прекрасно понимает вопросы, волнующие русских, живущих в Казахстане, знаком с местным менталитетом и достаточно профессионален для того, чтобы понять, что его пригласили слушать и задавать нужные вопросы, а собственный бенефис это в другом контексте.

Самый главный вывод, который был должен сделать слушатель — позиции русских в Казахстане останутся в рамках действующего статус-кво. Токаев единственный кандидат в действующей парадигме выборов, который способен сохранить преемственность в отношении между государствами, а значит обеспечить гарантии сохранности собственности русским. Это было «продано» и через вопрос о великих соседях и взаимоотношениях с президентам России. Да так, что вопрос: «Трудно ли быть президентом после единственного главы государства Назарбаева?», — вопрос, с которого начал бы интервью, наверное, любой журналист, просто померк.

Русский вопрос в Казахстане есть, даже если его старательно обходят все участники президентской гонки. У некоторых об отношении можно судить исходя из программы и штаба. Например, Косанов задал вполне себе националистический вектор, знакомый по украинским реалиям — евро ориентированность и десоветизация. По сути, это означает разворот от России к западу во всех направлениях, а десоветизация для электората может означать лишь пересмотр отношения к наследству, включая первоисточник. Более того, в окружении Косанова есть ярые неонационалисты, которые открыто призывают к расправе над инакомыслящими, теми, кто не считает советское наследие нечто ужасным. Ставят они и вопросы по исключению русского языка из повседневного оборота.

Так что в беседе с Кондрашовым, понимая это, Токаев проговорил самые важные для русских вопросы. Язык, отношение к Великой отечественной войне и понятию «историческая правда». Зашли оно в эту историю через юность героя, разговаривая о школьных годах и опыте Токаева в выпуске одноименной стенгазеты. Что Токаев думает о Великой Отечественной войне и попытках исказить ее историю. Весьма эмоционально Токаев рассказал военную историю своей семьи, слегка углубившись в теперь уже для Казахстана больную тему голодомора, а также поделившись романтической историей полевого романа погибшего и похороненного в братской могиле родного дяди. Такая близость к совместной истории не может не подкупать любого зрителя. Кстати, это была и самая эмоциональная часть интервью, голос Токаева был живее и артистичнее, чем когда он говорил о других вопросах, включая собственную предвыборную платформу.

Очевидно, что Токаев выглядит как дипломат, и с одной стороны, это его сильная сторона, а с другой — привычка непроницаемости делает его несколько бесцветным. Все же внешнеполитическая служба, это защита интересов государства, где есть свои правила игры, где нет места личному, и никто не проговаривает истинных мотивов. Это прекрасно для переговоров, которые предстоят новому лидеру: выдерживать многочасовые беседы, не выдавая своих намерений и не «эмоционируя» по поводу и без. Отличный навык, но для верховной власти эмоции прежде всего. За все сорок минут беседы, а она явно была намного дольше, он практически не сменил позы и оставался безучастным к задаваемым вопросам. Он — словно бронзовое изваяние, что отличает от его российского коллеги, который благодаря практике во внешней разведке тоже не плохо владеет своим телом и умеет не проговариваться им, но при этом может быть и веселым, и агрессивным, и искрометным.

Самым провокационным стал вопрос о драке. Именно он показал сущность главы государства. Бить первым, если стычка неизбежна, предлагал выросший в ленинградских дворах Путин. Токаев совсем из другого теста. Он не агрессивен. «Бить первым, наверное, это правильно. Но, мне кажется, нужно уметь договариваться, нужно обходить конфликты, которые в принципе не являются фатальными. Мы говорим о юношеских годах или о политике сейчас? В политике нужно договариваться, искать точки соприкосновения, потому что мир становится взаимозависимым, и он очень изменчив». Что в принципе не характерно для современных политиков из стран с ресурсными демократиями. Возможно, что он силен долгосрочными стратегиями, но в политики все решают мгновения, в которых нельзя растеряться.

Токаев в принципе много говорит о Назарбаеве, и здесь он от правила не отошел. Он с этого начал, отвечая на вопрос: «Трудно ли быть президентом после…», — и постоянно возвращался к этой теме. Даже «откровенность», что есть возможность советоваться с первым президентом и что он не стесняется этого делать, была лишь частью большого монолога, который шел и вне данного интервью. В транзите власти по-казахски, выбор из нескольких кандидатов выпал именно него, и это было подчеркнуто особо. Лидер жил, лидер жив, лидер будет жить. Преемственность курса, ожидаемая поддержка и сохраняющаяся система сдержек и противовесов среди элит.

Конечно, было много стандартного официоза и подготовленных фраз, и иногда создавалось впечатление, что беседа продолжается ради беседы и собеседникам в принципе не интересно друг с другом, а журналист лишь следует за подготовленной мыслью с заранее написанными вопросами. Речь же Токаева слишком вылизана, чересчур грамотная, без междометий и «мусорных» слов, словно у преподавателя русской словесности. Кстати, умение видеть судьбы «маленьких людей» — врачей, учителей, их проблемы, желание их поощрять и его нахождение в соцсетях, лишь усиливают это впечатление.

Таким образом, интервью создает главное — ощущение смены парадигмы государственного управления при сохранении базовых принципов и догм. Нурсултан Назарбаев был первый и последний президент из простого народа. Его воспитала улица и жизнь сделала сильным и проактивным. Он первый начинал драку, когда чувствовал опасность, он предпочитал силу договороспособности, он строил вертикаль. Модель Токаева — диалог. Вопрос только в том, умеют ли его оппоненты разговаривать. Тех, кто мог бы составить внятную оппозицию для стратегического баланса, уже нет, остались только те, кто в любом событии используют истерику как аргумент.